Я никогда не думала, что мой собственный сын сможет так разговаривать со мной. Мы сидели на кухне за бутылкой вина, и разговор, начавшийся с его проблем на работе, неожиданно свернул в опасную сторону.
«Знаешь, мам, я как-то рассказал другу про нас», — его голос был тихим, но слова обожгли, как раскалённое железо. Я поперхнулась глотком «Шардоне».
«Про… про что именно?» — выдохнула я, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Не от страха. От какого-то тёмного, запретного возбуждения.
«Про то, что было тогда. После папиного отъезда». Он не отводил взгляда. В его глазах я видела не ребёнка, а мужчину. Мужчину, который знает мою тайну. «Он сказал, что это… горячо. Что ты, наверное, дикая в постели».
Стыд накатил волной, заставив покраснеть даже кожу под воротником блузки. Но под этим стыдом, глубоко в животе, зажёгся и разлился тёплый, тягучий огонь. Я вспомнила тот вечер. Его настойчивые, но такие робкие руки. Моё шёпотом произнесённое «только не туда»… и последующую сдачу, растворение в совершенно новом, шокирующем ощущении. Острую боль, превратившуюся в неистовое, всепоглощающее наслаждение, от которого я плакала потом в подушку.
«Зачем ты ему это рассказал?» — мои губы едва шевельнулись.
Он облизал свои, медленно, и встал, обходя стол. Его пальцы коснулись моего затылка, заставив вздрогнуть всё тело.
«Потому что я думаю об этом каждый день. И хочу снова». Его дыхание стало горячим у моего уха. «Но на этот раз… я буду знать, что делаю».