Это была наша третья ночь вместе, и воздух в комнате все еще гудел от эха предыдущих ласк. Его рука скользила по моему бедру, влажная от моего же возбуждения, и я почувствовала, как его пальцы нашли то место, которое до этого лишь робко ласкали. Вся моя кожа покрылась мурашками от предвкушения и внезапной, острой дрожи стыда. Я прижалась лбом к его груди, слыша, как его сердце бьется в такт моему.
«Расслабься», — прошептал он, и его голос был низким, обещающим. Это и была та самая реальная история первого анала, которая начиналась не с грубого требования, а с этого тихого, доверительного шепота в полумраке. Он смазал пальцы, и я зажмурилась, сосредоточившись на ощущениях: сначала легкое давление, затем медленное, неумолимое проникновение. Ощущение распирания было новым, странным, почти болезненным, но за ним последовала волна такого глубокого, непривычного заполнения. Полнота, которую я ощутила, заставила меня тихо застонать — это было непохоже ни на что прежде.
И когда он вошел в меня полностью, уже не пальцем, а собой, я поняла, что эта реальная история первого анала навсегда изменит мое тело и мою память. Каждый сантиметр этого слияния был огненной чертой между болью и наслаждением, а его руки, державшие мои бедра, были единственной реальностью в мире, расплывшемся от ощущений.