Её дыхание было горячим и прерывистым у меня на шее. Я прижимал её к стене в тёмном коридоре, чувствуя, как под тонким шелком её платья вздымается грудь. Мы целовались так, будто завтра не наступит, а вино на её губах смешивалось со вкусом моего греха. Она была женой моего коллеги. И она отвечала на каждый мой жест.
— Подожди… — прошептала она, когда моя рука скользнула с её бедра на упругую округлость ягодицы. — Мы не должны…
Но её тело говорило иначе, выгибаясь навстречу моей ладони. Я знал, что хочу. Хотел этого с той самой первой встречи. Не просто её — хотел обладать той частью, которая оставалась табу, последней гранью её запретности.
— Должны, — моё дыхание перехватило, когда я нащупал под тканью край её стрингов. — Я не могу думать ни о чём другом. Только об этом.
Я повернул её, прижимая животом к прохладным обоям. Её тихий стон, смесь протеста и предвкушения, ударил мне в кровь. Пальцы дрожали, расстёгивая мою ширинку. Стыд жёг щёки, но возбуждение было сильнее, тупым и тяжёлым раскалом внизу живота. Я смочил пальцы её же влагой, и она вздрогнула, когда я коснулся узкого, запретного места.
— Нет… так нельзя… — её голос был слабым, потерянным.
— Можно, — я прошептал ей в ухо, надавливая кончиком пальца, чувствуя, как напряжённое мышечное кольцо уступает миллиметр за миллиметром. — Ты же чувствуешь, как этого хочешь.
Её ответом был сдавленный крик, когда я медленно, неумолимо вошёл в неё. Тесно, невероятно тесно и жарко. Чувство абсолютной власти и полного падения накрыло меня с головой. Она была уже не чужой женой. Она была моей тайной, моей болью и моим наслаждением.