Её дыхание было горячим шепотом прямо в моё ухо. «Она никогда не узнает», — прошептала Катя, и её губы коснулись мочки. Я зажмурился, чувствуя, как по спине бежит предательская дрожь, а в животе завязывается тугой, стыдный узел возбуждения.
Мы стояли в гостевой комнате, за дверью — тихие голоса моей жены и её родителей на кухне. Рука Кати, сестры моей жены, скользнула под мою футболку, её пальцы проворно расстегнули пряжку ремня. Всё это началось с невинного флирта, с долгих взглядов, с «случайных» прикосновений. А теперь её ладонь уже обхватила меня через ткань боксеров, и я невольно выдохнул, прислонившись лбом к прохладной стене.
«Ты же хочешь, я вижу», — её голос звучал настойчиво и властно. Она прижалась ко мне всей длиной тела, и я почувствовал упругость её груди сквозь тонкий шелк блузки. Стыд сжигал меня изнутри, но тело отвечало ей с постыдной готовностью. Она знала, что делает.
«Только не там…» — попытался я протестовать, но это прозвучало слабо.
«Именно там, — парировала она, целуя шею. Её пальцы скользнули ниже, надавили через ткань на то запретное, напряженное место. — Я купила крем. И ты будешь очень осторожен». От этих слов и её наглого прикосновения по мне пробежала новая волна жара, смешанная с животным страхом. Дверь была не заперта. Всего в десяти шагах — моя законная жизнь. А здесь, в полумраке, её настойчивые руки обещали что-то грязное, недозволенное и от этого невыносимо манящее.