Я замерла у двери, прислушиваясь к приглушенным стонам из гостиной. Сердце колотилось где-то в горле. Я знала, что там делает мой старший, Максим, со своим другом. Знакомый, влажный звук, прерывистое дыхание… и этот тихий, сдавленный стон Артема — не от боли, а от того самого проникновения, которое я сама так давно не позволяла себе даже вспоминать.
Я вздрогнула, обернувшись. Младший, Кирилл, стоял в полумраке коридора, в одних боксерах. Его взгляд скользнул по моему лицу, потом к щели под дверью в гостиную, откуда лился свет. Он всё понял. Я видела, как напряглась его челюсть.
«Они… опять?» — прошептал он, подходя ближе. От него пахло сном и теплом.
Я кивнула, не в силах вымолвить слово. Стыд обжигал мне щеки, но ниже, в животе, сжалось знакомое, запретное тепло. Я наблюдала, как в его глазах боролись отвращение, любопытство и что-то еще. Он стоял так близко, что я чувствовала жар его кожи.
«А тебе… страшно?» — его голос был хриплым. Он не уходил. Его палец невольно коснулся моего запястья, и по моей спине пробежала судорога возбуждения. В этом темном коридоре, под звуки анального секса моего другого сына, рождалась новая, ужасная близость. Я боялась пошевелиться, чтобы не сорваться в эту пропасть. Но боялась и отстраниться — потому что уже не могла отрицать, что хочу упасть.