Он прижал меня к стене, его дыхание горячим веером рассекало шею. «Ты готова?» — прошептал он губами в самое ухо. Я кивнула, не в силах вымолвить слово. Готовность — это дрожь в коленях, влажность между ног и сухой комок в горле.
Его пальцы скользнули под резинку моих трусиков, но не туда, где я уже пульсировала от нетерпения, а ниже. Кругом, осторожно, смазывая чем-то прохладным и скользким. Я вжалась в стену, чувствуя, как сжимаются все мышцы внутри.
«Расслабься, — его голос был низким и властным. — Я буду медленно».
Стыд обжег щеки. Это было так непривычно, так запретно. Но желание, острый и влажный спазм внизу живота, оказалось сильнее. Он надавил подушечкой большого пальца, и я застонала — не от боли, а от шока. Ощущение было тугим, невероятно плотным, заполняющим все сознание.
«Да?» — только и спросил он. И я снова кивнула, уже глотая воздух. Когда кончик его пальца преодолел сопротивление, во мне вспыхнуло пламя. Это была не боль, а жгучая, незнакомая полнота, заставляющая цепенеть и жаждать большего одновременно. Каждый миллиметр его продвижения отзывался эхом во всем теле, заставляя сжиматься уже знакомое, мокрое место между ног.
«Боже, какой же ты тугой…» — прошептал он, и его восхищение растопило последние крохи стыда. Я была открыта, уязвима и безумно возбуждена. Это было началом.