Тишина в доме была густой, как мед. Я стоял за дверью ее спальни, прислушиваясь к собственному стуку сердца. Рука на дверной ручке дрожала.
— Войди, — ее голос прозвучал приглушенно, будто из-под одеяла.
Мама лежала на боку, спиной ко мне, накидка из шелкового халата сползла, обнажив плавную линию бедра и ягодиц. В воздухе витал терпкий аромат ее духов и что-то еще… Масло? На прикроватной тумбочке стоял пузырек.
— Ты же массажисткой подрабатывал? — она не обернулась, и это было одновременно и проще, и невыносимее. — Спина ужасно ноет. Поможешь?
— Конечно, — мой голос сорвался на шепот.
Ладонь, смазанная теплым маслом, коснулась ее кожи. Она вздрогнула. Я водил руками по ее пояснице, чувствуя под пальцами каждый позвонок, напряжение мышц. Мое тело отвечало на эту близость предательским возбуждением, от которого стало тесно в штанах. Стыд жёг изнутри, но остановиться было уже невозможно.
— Ниже, — прошептала она, и в ее голосе была трещинка. — Там… сильнее всего.
Мои пальцы, скользкие от масла, спустились к основанию ее позвоночника, к запретной щели между ягодиц. Я едва касался, боясь дышать. Она тихо застонала, не от боли, и прижалась лбом к подушке.
— Мам… — сорвалось у меня.
— Молчи, — она перевернулась на живот, и ее взгляд, темный и мокрый, встретился с моим. — Просто… сделай это.