Кожа его ладоней была горяча, как песок в полдень, когда он прижал меня к стене. Шепот в темноте был густым, как мед: «Ты хочешь это. Ты хочешь, чтобы это стало нашим выражением аналы истории». Его слова, смешанные с влажным дыханием в шею, заставили все мое тело содрогнуться в предвкушении.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова, чувствуя, как нарастает пульсация глубоко внутри, отзываясь на каждый его жест. Он не торопился, его пальцы, смазанные прохладным гелем, искали, ласкали, готовили меня к главному. И когда наступил момент полного, неумолимого проникновения, я вскрикнула — не от боли, а от шока слияния, от осознания, что это и есть то самое, сокровенное и запретное.
Он двигался, и мир сузился до точки экстаза там, где наши тела становились единым целым. «Вот она, — прохрипел он, теряя ритм, — наша личная, выстраданная выражение аналы истории». Я могла только стонать в ответ, захлебываясь волнами наслаждения, понимая, что эта ночь навсегда впишется в нас — как самая откровенная глава.