Голос в наушниках был низким, бархатным, и он рассказывал историю, от которой кровь приливала к щекам. Я лежала на животе, уткнувшись лицом в подушку, стараясь дышать тише. В комнате было темно, только синий отсвет экрана телефона выхватывал край простыни.
«…он медленно ввел в нее палец, а она только глубже вжалась в диван, сдерживая стон…»
Мои собственные пальцы непроизвольно сжали ткань. Там, внизу живота, пульсировало теплое, стыдное напряжение. Я знала, о чем этот рассказ. Знала и слушала, затаив дыхание, будто делала что-то запретное. А я и делала. Потому что голос рассказчика был до боли знакомым — мягкий, с легкой хрипотцой, голос моего старшего брата. Он записывал это для какого-то сайта, я нашла файлы на его ноутбуке неделю назад. И теперь не могла остановиться.
В наушниках послышался шепот: «Расслабься, сестренка». Я аж вздрогнула, будто он был здесь, в комнате. Жар разлился по всему телу, смешиваясь с острым, горьким стыдом. Моя рука сама поползла вниз, под резинку трусиков. Я закусила губу, слушая, как в его истории один вымышленный персонаж готовил другую к чему-то медленному, неумолимому, к тому, о чем я только смутно догадывалась.
«Он смазал ее анальное колечко прохладным лубрикантом…»
Я представила это острое, щемящее чувство прохлады. И представила его руки. Реальные. И от этой мысли внутри все сжалось и распахнулось одновременно. Я тихо прошептала в подушку, повторяя за его героиней:
— Просто… слушаю…