Все началось с её шёпота в темноте, когда её губы касались моего уха, а пальцы выписывали тайные узоры на моей груди. «Знаешь, что меня заводит? — прошептала она, и её голос был густым, как мёд. — Когда ты читаешь мне на ночь… те самые истории. Я снова и снова просила анал рассказы, помнишь?»
Я помнил. Это стало нашим ритуалом, самой интимной из игр. Я включал приглушённый свет, она ложилась на живот, а я, сидя рядом, начинал читать откровенные тексты, где каждое слово было лаской. Я видел, как под моим рассказом её тело оживало, как мурашки бежали по её спине, как она слегка приподнимала бёдра, встречая проникновение моих слов. Она просила анал рассказы не для фантазий о других — а чтобы мы оба растворились в этом общем, нарастающем желании.
В тот вечер всё пошло дальше. Когда я произнёс особенно чувственное описание, её рука потянулась ко мне, влажная от возбуждения. «Хватит читать, — выдохнула она, переворачиваясь. — Покажи». Её взгляд был прямым вызовом. И я понял, что ритуал завершён. Настало время действия.
Мои пальцы, смазанные гелем, нашли её напряжённую промежность, осторожно готовя, лаская, пока она не застонала глухо и не прошептала: «Сейчас…» Медленное, неумолимое проникновение заставило нас обоих затаить дыхание. Она вскрикнула — не от боли, а от шока новой, непривычной полноты, которая разрывала её изнутри. А потом началась пульсация — её внутренних мышц, сжимающихся вокруг меня в шоковом ритме, и моей крови в висках.
И тогда пришло блаженство — не мгновенное, а расползающееся волнами от самого нашего центра, горячее и густое. Её тело приняло меня полностью, и в этом слиянии было что-то первобытное и абсолютное. А после, когда мы лежали, сплетённые, и её дыхание выравнивалось, наступило тихое облегчение. Она прижалась губами к моему плечу и прошептала уже совсем сонно: «Спасибо… за истории. Я ведь не просто так просила анал рассказы. Я просила путь к этому… к нам вот таким».