Его губы обжигали шею, а руки, тёплые и уверенные, скользили под моей майкой. В комнате пахло вином, нашим общим смехом и тем самым, предвкушением, от которого сводит живот.
— Я так хочу тебя, — прошептал он, и его голос, низкий и хриплый, растворился у меня в волосах. — Всю. Без остатка.
Я знала, к чему он клонит. Мы лежали в обнимку, а он, как всегда, рассказывал. Не настаивал — нет. Он соблазнял историями. Шёпотом описывал, как это бывает, как он будет чувствовать каждую мою внутреннюю дрожь, как это тесно, жарко и безумно. Его слова были похожи на долгий, медленный ласкающий жест — они размягчали меня изнутри, заставляя влажнеть и сжиматься в тайном предвкушении.
— Страшно? — спросил он, чувствуя, как я напряглась.
Я кивнула, прижавшись лбом к его груди. Стыд полыхал у меня на щеках. Стыд и дикое, неудержимое возбуждение. Его пальцы осторожно нащупали запретное место через тонкую ткань трусиков, и я вздрогнула, чувствуя, как всё тело отзывается на это прикосновение волной мурашек.
— Я буду очень медленно, — пообещал он, и это было последней каплей. Не его умение, не техника, а это терпение в голосе. Оно разоружило.
— Да, — выдохнула я, и само это слово прозвучало как признание, как прыжок в тёмную, манящую воду. — Только… обещай, что будешь рассказывать дальше.