Я всегда считал, что рассказы про анал мальчиков — это что-то далёкое, почти мифическое, из разряда запретных фантазий, которые живут лишь на страницах чьих-то дневников. До той ночи с Марком.
Всё началось с прикосновений — медленных, исследующих, которые снимали слой за слоем не только одежду, но и тот самый стыд, что тихо жил где-то под рёбрами. Его пальцы скользили по моей спине, вызывая мурашки, а губы шептали что-то горячее и влажное на кожу шеи. В полумраке его комнаты, пахнущей дождём и его одеколоном, реальность начала расплываться.
Он не торопился, и это было самым пьянящим. Его ладонь легла мне на низ живота, прижимая, заставляя почувствовать каждую клетку, каждое нервное окончание. «Расслабление, — прошептал он, и это было не просьбой, а частью ритуала, — просто дыши». И я пытался, хотя сердце колотилось, будто хотело вырваться.
И когда его палец, смазанный чем-то прохладным и скользким, коснулся самого сокровенного, мир перевернулся. Это было не вторжение, а проникновение — медленное, неумолимое, растворяющее границы. Острая полоса огня сменилась странной, глубокой полнотой, от которой перехватило дыхание. В этот миг я понял, что все эти рассказы про анал мальчиков, которые я тайно искал в сети, были лишь бледной тенью, детским лепетом. Никакие слова не могли передать этого чувства — когда ты полностью открыт, уязвим и при этом силён, потому что доверяешь.
Он вошёл в меня уже целиком, и я вскрикнул — тихо, сдавленно. Боль, острая и яркая, тут же отступила, уступив место чему-то невообразимому. Это была уже не просто полнота, а всепоглощающее ощущение единства, где уже не было «я» и «он», а было только наше движение, наш прерывистый стон в такт, наша потная кожа. И я поймал себя на мысли, что теперь и у меня есть свой собственный, самый настоящий, из тех самых рассказов про анал мальчиков. Только это была не история. Это было живое, дышащее настоящее.