Кожа её спины под моей ладонью была горячей и влажной от пота. Мы лежали вплотную, я слышал, как бешено стучит её сердце — или это моё? В комнате пахло нашим сексом, спёртым воздухом и стыдом, который висел тяжёлым покрывалом.
— Ты уверен? — её шёпот был едва слышен, губы коснулись моего плеча. — Мне страшно.
— Я тоже, — признался я, и это была правда. Возбуждение сводило живот судорогой, но под ним клокотала чёрная, липкая вина. Она была моей сестрой. Мы уже перешли все границы, но эта казалась последней, роковой.
Мои пальцы скользнули ниже, по дрожащей плоскости её живота, к тому месту, которое было табу даже в наших безумных играх. Она вздрогнула, но не отстранилась, лишь глубже зарылась лицом в подушку.
— Постепенно, — пробормотал я больше для себя, смазывая пальцы лубрикантом с ночного столика. — Обещаю.
— Обещаешь остановиться, если будет больно? — в её голосе прозвучала детская уязвимость, от которой сжалось сердце.
Но мы оба знали — не остановлюсь. Жажда была сильнее страха. Когда я начал вводить палец, она резко вдохнула, её тело натянулось как струна. Теснота, невероятная, обжигающая теснота обволокла меня. Это было вторжение, преступление и высшая степень близкости одновременно. Мир сузился до хриплого дыхания, до шёпота «тише, тише», до ощущения, что мы падаем в пропасть, крепко держась за руки.