Кожа под его ладонями все еще помнила каждый след, каждый шершавый путь, который он проложил час назад. Я лежала на боку, прижавшись спиной к его горячей груди, а его пальцы лениво водили по моему животу, заставляя мурашки бежать вниз, к еще чувствительному, пульсирующему месту между ног. В комнате пахло нами — сексом, солью и ночью.
«Расскажи», — прошептал он, и его губы коснулись мочки моего уха. Дыхание обожгло.
«Что?» — я притворилась, что не понимаю, хотя прекрасно знала. Это была наша игра.
«Ты знаешь. Я хочу анал слушать истории. Твои. Самые сокровенные». Его рука скользнула ниже, ладонь легла на лобковую кость, влажное тепло от нее проникло глубоко внутрь. Это был не вопрос, а мягкое, но непререкаемое требование.
Я закусила губу, чувствуя, как под этим прикосновением снова пробуждается желание. И я начала. Голос был низким, хриплым от недавнего напряжения. Я описала тот вечер, когда впервые позволила ему это — медленное, терпеливое распирание, которое сначала было почти невыносимым, а потом превратилось в ослепительное блаженство. Как мое тело сопротивлялось, а потом сдалось, открылось, и я ощутила невероятную, всепоглощающую полноту.
Он слушал, затаив дыхание. Его пальцы стали нежнее, почти гипнотическими. А я продолжала, описывая тот миг облегчения и глубокого, животного расслабления, когда все мышцы наконец отпустили, и нас накрыла волна чистейшего экстаза.
«Именно такую анал слушать историю я и хотел», — пробормотал он, и я почувствовала, как его уже возбужденная плоть прижалась к моей спине, намекая, что это — не просто воспоминание. Это было прелюдией. Снова.