Я никогда не думал, что тихие коридоры старого монастырского общежития станут декорациями к моему самому запретному желанию. Всё началось с шепота за дверью её кельи, с того самого томления, что разъедало меня изнутри всякий раз, как я видел, как её строгий подрясник обрисовывает изгибы бедер. Это была завязка моих личных анал монашек рассказы, которые рождались в пыльных фолиантах и вырывались наружу в виде жаркого дыхания в полумраке.
В тот вечер она пустила меня под предлогом помощи с переплетом книги. Воздух между нами был густым и сладким, как церковное вино. Я помню, как её пальцы, обычно сложенные для молитвы, дрожали, нанося смазку на мои, а затем и на свои тайные места. Когда я вошел в неё сзади, ощутив это тугое, горячо сопротивляющееся распирание, мир сузился до хриплого стона, заглушаемого толстыми стенами. Чувство полноты в ней было абсолютным, богохульным и божественным одновременно. Так рождались эти греховные анал монашек рассказы, где каждый толчок был и покаянием, и новым падением.