Ключи от его квартиры всё ещё были холодными в моей руке, когда я переступила порог. Воздух пахло его одеколоном и нашим вчерашним вином. Он прижал меня к стене ещё в прихожей, и его губы нашли мои с такой жадностью, что у меня перехватило дыхание. Шёпотом, прямо в губы, он прошептал то, от чего по спине пробежали мурашки: «Я всё думал о тебе. О тех анал худые рассказы, что мы с тобой ещё не написали».
Его пальцы скользнули под край моего платья, и я почувствовала, как всё внутри меня сжалось в сладком предвкушении. Мы никогда не торопились, он знал мою любовь к медленному, мучительному разогреву. В спальне он заставил меня лечь на живот, и его ладони разминали мои напряжённые мышцы, приводя к полному расслаблению. Потом я услышала мягкий щелчок флакона. Прохладная струйка смазки по позвоночнику заставила меня вздрогнуть.
«Это только начало нашей истории», — его голос был низким и густым, как мёд. Он втирал гель неспешно, с таким знанием дела, что моё тело начало плавиться. А когда его палец, обильно смазанный, начал осторожное, настойчивое движение, я застонала. Чувство распирания было новым, непривычным, но он вёл меня через него, шепча слова поощрения. Внутри становилось горячо, эта глубокая, сокровенная жара растекалась по всему низу живота.
Он вошёл в меня, когда я уже была готова, и мир сузился до этого единственного, невероятно тесного соединения. Каждый его толчок был страницей, которую мы писали вместе. «Вот она, наша анал худые рассказы», — прошептал он, склонившись к моему уху, и его дыхание смешалось с моими прерывистыми стонами. Это была не просто близость. Это было погружение в запретную главу, где каждое ощущение было выписано жирным, чувственным шрифтом.