Все началось с шепота в полутьме бара. Его губы почти касались моего уха, а слова обжигали сильнее, чем виски в моем стакане. Он говорил о доверии, о предельной близости, о том, чтобы не оставить ни единого уголка тела неисследованным. И среди этих слов, смущенно усмехнувшись, он обмолвился: «Я обожаю эти грязные рассказы анал говно, где все слишком прилизано и нереально. Настоящее — оно другое. Оно про принятие. Всей полноты».
Меня пронзила странная смесь стыда и острого предвкушения. Никто раньше не говорил со мной так прямо, не снимал эту тонкую пленку условностей одним грубоватым словом. И в этом было что-то освобождающее.
Позже, в его квартире, когда его пальцы, щедро смазанные прохладным смазкой, нашли мою самую сокровенную точку, я вспомнил его слова. Это было не из тех рассказов анал говно, где все происходит в порыве страсти. Это был медленный, осознанный ритуал. Каждый миг растягивался. Я чувствовал распирание, сантиметр за сантиметром, невыносимое и блаженное одновременно. Это была не просто физическая полнота — он заполнял собой все мое сознание, вытесняя любые мысли, кроме одной: «Больше. Глубже. Прими».
И когда наконец наши тела слились в едином ритме, а по моей спине пробежала дрожь, я понял суть его слов. Это был не грязный анекдот, не пошлая история. Это была наша реальность — липкая, животная, прекрасная в своем тотальном принятии друг друга. Наша собственная, единственно верная версия тех самых рассказов анал говно, где главным был не вымысел, а эта оглушительная, всепоглощающая правда ощущений.