Этот рассказ, приучая аналу, начался не с грубого вторжения, а с шепота. Его губы касались моего уха, а слова, горячие и влажные, описывали то, чего я так боялась и так тайно желала. «Я буду делать это медленно, — говорил он, — пока ты сама не попросишь больше». Его пальцы, смазанные прохладным лубрикантом, скользили по моей спине, заставляя кожу гореть, а в низу живота тугим узлом завязывалось предвкушение.
Первое касание его подушечки к самому сокровенному месту заставило меня вздрогнуть. Это была не боль, а шок от новой, запретной близости. Он вводил палец миллиметр за миллиметром, наблюдая за моим лицом, и я тонула в ощущении распирания, непривычного и тревожного. Но затем его другой рука нашла клитор, и волна удовольствия смешалась с дискомфортом, создавая странный, опьяняющий коктейль. Я застонала, уже не от страха, а от нарастающего чувства полноты.
И вот он вошел. Не пальцем, а собой. Медленно, как и обещал, преодолевая сопротивление моего тела. Это проникновение было глубже и властнее всего, что я знала. Воздух вырвался из моих легких со стоном, который перешел в прерывистое дыхание. Боль отступила, растворившись в нарастающем давлении, заполнявшем меня до краев. А потом он пошевелился. И мир взорвался. Это был чистый экстаз, рожденный в самой глубине, от которого сжались пальцы на простынях и помутнело сознание. Так и началась эта история — рассказ, приучая аналу к новым граням наслаждения, где уязвимость превращалась в самую острую форму власти.