Кожа на моих запястьях под тонкой шелковой лентой была обжигающе горячей. Я стоял на коленях у его ног, а его взгляд, тяжелый и оценивающий, скользил по моей спине. В воздухе висела тишина, густая и сладкая, как мед, и каждое мое нервное окончание трепетало в предвкушении.
«Сегодня, — его голос, низкий и властный, разрезал тишину, — я хочу услышать твой рассказ, барин, анал. Не историю, а ощущения. Каждую деталь».
Его пальцы коснулись моей поясницы, и дрожь пробежала по всему моему телу. Он вел меня к кровати, его приказы были мягкими, но не терпящими возражений. Когда он нанес масло, прохладное и ароматное, мое дыхание перехватило. Это был не просто секс, это был ритуал, и я была его главной темой.
Первое, осторожное проникновение его пальца заставило меня выдохнуть стон. Распирание было непривычным, на грани боли, но за ним следовала волна такого глубокого, почти невыносимого тепла. «Говори, — прошептал он, углубляя движение. — Начинай свой рассказ, барин, анал».
И я заговорила, срывающимся голосом описывая, как он заполняет меня, как граница между телом и духом стирается. А потом он вошел в меня по-настоящему, и слова превратились в прерывистый поток ощущений. Полнота была абсолютной, всепоглощающей. Он двигался, и с каждым толчком история писалась заново — телом, а не словами. Это был наш сокровенный рассказ, барин, анал, где каждое чувство становилось предложением, а каждый стон — знаком препинания в этой откровенной, животной исповеди.