Тишину в доме нарушал только шепот из колонок. Я прижала наушники плотнее к ушам, стараясь не скрипеть кроватью. Голос из аудио-рассказа, низкий и влажный, описывал то, о чем я боялась даже думать. А он — мой старший брат — был в соседней комнате, за тонкой стеной.
В животе стоял горячий комок стыда, но между ног пульсировало настойчивее с каждым словом диктора. Я втянула воздух, когда он заговорил об анале — о медленном, неумолимом проникновении туда. Моя рука сама потянулась под одеяло, к влажному от возбуждения шелку трусиков. Я представляла не абстрактных персонажей, а его руки. Его дыхание.
Внезапно скрипнула дверь. Я рванула руку, как обожженная, выдернув наушник. В проеме, подсвеченный светом из коридора, стоял он.
— Не спишь? — его голос был хриплым от сна, точь-в-точь как у того актера.
— Нет… Не могу, — мой собственный звучал предательски виновато.
Он сделал шаг внутрь, и я почувствовала, как все мое тело натянулось, как струна. Он увидел? Услышал?
— Мне тоже не спится, — тихо сказал он, садясь на край моей кровати. Пружины прогнулись под его весом. От него пахло теплом и сном. Его бедро почти касалось моей ноги через одеяло, и это почти-прикосновение жгло сильнее любого явного жеста.
Мое сердце колотилось где-то в горле. Стыд смешивался с липким, густым желанием. Я знала, что сейчас все изменится. И знала, что уже не остановлюсь.